льного дела он предпочел спасительную
  темноту яркому свету дня И вообще, если начистоту, мсье Ипполит Патар в эту
  ночь не столько беспокоился о том, чтобы вопреки всем обычаям официально
  объявить новоиспеченному академику, что он избран (событие, о котором тот,
  впрочем, не мог не знать), сколько ему хотелось выяснить у самого Мартена
  Латуша, правда ли, что он заявил о снятии своей кандидатуры и отказе от
  кресла магистра д'Аббвиля.
   Ведь именно об этом писали вечерние газеты. И если это было верно, то
  положение Французской академии становилось ужасным и смешным.
   Ипполит Патар не стал колебаться. Прочитав после ужина ужасную новость,
  он надел пальто и шляпу, прихватил зонтик и вышел на улицу... На абсолютно
  темную улицу... И теперь дрожал на площади Дофин перед дверью Мартена
  Латуша, взявшись за дверной молоток.
   Он несколько раз ударил, но дверь не открылась.
   Тут постоянному секретарю показалось, будто слева от него в дрожащем
  свете одинокого фонаря появилась какая-то странная, удивительная, непонятная
  тень.
   Да, он увидел нечто вроде шагающего ящика! Квадратного ящика на ножках,
  который бесшумно возник и скрылся в ночи.
   Патар ничего не увидел, ничего не различил над ящиком. Это был шагающий
  ящик! Ночью! На площади Дофин! И мсье постоянный секретарь исступленно
  забарабанил в дверь молотком.
   Лишь с большим трудом он осмелился бросить еще один взгляд в сторону,
  откуда появилось это странное видение.