деле
  Шаньи. Он считал, что виконт страдал , душевным недугом, а смерть его
  старшего брата была случайностью, и не сомневался в том, что к страшной
  трагедии, разыгравшейся между братьями, Кристина Доэ имела прямое отношение.
  Ему не было известно ни о ее судьбе, ни о судьбе виконта. И, конечно, Фор
  только рассмеялся, когда я упомянул о призраке. Ему рассказывали о странных
  событиях, которые, казалось, указывали на то, что некое сверхъестественное
  существо поселилось в Опере, и он знал историю "магического конверта", но во
  всем этом, он чувствовал, не было ничего, что требовало бы внимания судьи,
  расследовавшего дело Шаньи. Однако он выслушал показания
  свидетеля-добровольца, который рассказал, что сам видел привидение. Этим
  свидетелем был некто перс. Человек, принадлежавший к светскому обществу, он
  был хорошо известен всем подписчикам Оперы. Судья решил тогда, что он
  сумасшедший.
   Естественно, я невероятно заинтересовался тем, что мсье Фор рассказал мне
  о персе, и решил разыскать столь ценного свидетеля. Удача сопутствовала мне,
  и я нашел его в маленькой квартире на улице Риволи, где он жил и где умер
  через пять месяцев после моего визита.
   Вначале я был настроен скептически. Однако все мои сомнения рассеялись,
  когда перс рассказал мне все, что знал о привидении, представив даже
  доказательства его существования, а также странные письма Кристины Доэ,
  которые пролили ослепительно яркий свет на все происшедшее. Нет,