ь откуда взявшаяся родственница портрета Дориана Грея, молча повернулось к Норману спиной. Коробка с нарядом упала на пол. Норман словно очнулся.
   Он догнал Тэнси в гостиной. Увидев, что жена направляется прямиком к выходу, он попытался обнять ее, чтобы остановить. Она забилась в его объятиях, точно пойманное животное, избегая смотреть ему в глаза; однако руки ее безвольно, будто привязанные, висели вдоль тела.
   - Не прикасайся ко мне! - прошептала она сквозь зубы.
   Норман пошире расставил ноги, чтобы случайно не потерять равновесие. Было что-то ужасное в том, как Тэнси металась из стороны в сторону, норовя вырваться из плена его рук. Она вела себя, как буйно помешанная в смирительной рубашке.
   - Не прикасайся ко мне - твердила она яростно.
   - Тэнси! - воскликнул Норман.
   Внезапно она успокоилась. Норман отступил на шаг.
   Глаза Тэнси были крепко зажмурены, губы плотно сжаты. К сердцу Нормана подкатила жалость.
   - Милая! - проговорил он. - Мне очень стыдно. Я виноват перед тобой. Но...
   - Дело не в этом!
   Норман помолчал, прежде чем продолжить:
   - Выходит, ты рассердилась на меня за то, что я нашел в твоем столе?
   Никакого ответа.
   - Тэнси, нам нужно поговорить.
   Она вновь никак не откликнулась. Норман беспомощно всплеснул руками:
   - Поверь мне, все будет в полном порядке. Если ты поделишься со мной... Ну пожалуйста, Тэнси...
   Губы ее слегка разошлись, и она произнесла, как выплюнула:
   - Почему бы тебе не привязать меня к стулу и не загнать пару иголок мне под ногти? Или ты незнаком с техникой допроса?
   - Милая, я скорее умру, чем причиню тебе боль! Но мы должны поговорить откровенно.
   - Не могу. Если ты скажешь еще хоть слово, я закричу.
   - Милая, мы должны, понимаешь, должны.
   - Я никому ничего не должна.
   - Мне! - поправил Норман, сбиваясь на крик, - Мне, твоему мужу!