тогда Ивлин нападала сама, и он вернулся в Хемпнелл, чтобы сразиться с ней. Но теперь...
   - Вечная моя доля! - патетически воскликнул Соутелл, едва дослушав неуклюжие объяснения Нормана. - Кафедра разваливается в первую же неделю моего руководства ею! Разумеется, вашей вины в том нет, не подумайте. Молодой Стэкпол заболел гриппом...
   - Все образуется, - утешил его Норман. - Садитесь и расскажите мне про Ивлин.
   Соутелл примостился на край стола, сдвинув в сторону загромождавшие его бумаги, и испустил душераздирающий стон.
   - Это случилось в воскресенье, около четырех утра, - произнес он, бесцельно перебирая документы. - Меня разбудил крик. Постель Ивлин была пуста. Я вышел в холл; там было темно, но от подножия лестницы доносились непонятные звуки, как будто кто-то возился...
  .Вдруг он вскинул голову.
   - Что это? - воскликнул он. - Мне показалось, я слышал шаги.
   Не успел Норман раскрыть рот, как Соутелл уже успокоился.
   - Нервы, - сказал он. - Мерещится всякая ерунда.
   Ну вот, я схватил, по-моему, вазу и спустился по лестнице. Все сразу стихло. Я включил свет и прошелся по всем комнатам. В гостиной я обнаружил Ивлин: она лежала на полу без сознания, а на шее у нее проступали отвратительного вида синяки. Рядом валялся телефон. Мы держим его. там потому, что Ивлин часто приходится звонить. Клянусь, я чуть было не обезумел! Я вызвал врача и полицию.
   Когда Ивлин пришла в себя, она объяснила нам, что произошло, хотя вся дрожала. Среди ночи внезапно зазвонил телефон. Она поторопилась подойти, а меня будить не стала. Едва она сняла трубку, на нее набросился какой-то человек. Она отбивалась - о, я прямо в ярости, честное слово! - но он скрутил ее и принялся душить, и больше она ничего не помнила.
   В возбуждении Соутелл смял лист бумаги, который держал в руках, заметил, что натворил, и быстро разгладил его.
   - Благодарение небесам,