а в то, что твое колдовство действует, лишь после моей стычки с Поллардом по поводу сексуального образования, которая обошлась для меня без последствий, и в особенности после того, как моя книга в 1931 году получила хорошую прессу.
   - Верно.
   Норман откинулся на подушки.
   - Господи, - пробормотал он.
   - Что с тобой, милый? Надеюсь, ты не думаешь, что я пытаюсь отнять у тебя частичку твоей славы?
   - Господи боже, нет. - Смешок Нормана больше походил на всхлип. - Но... - Он запнулся. - Ладно, раз так, начинай с тысяча девятьсот тридцатого.
   20 часов 58 минут. Норман протянул руку, включил свет и сощурил глаза. Тэнси наклонила голову.
   Норман встал и потер тыльную часть шеи.
   - Меня беспокоит то, - сказал он, - что постепенно ты стала полагаться на колдовство во всем и не предпринимала ничего, вернее, не позволяла мне что-либо предпринимать, без подходящих к случаю защитных заклинаний.
   Это напоминает мне...
   Он собирался сказать "разновидность шизофрении", но вовремя остановился.
   - Я даже поменяла все "молнии" на крючки, - хрипло прошептала Тэнси, - ведь считается, что они ловят злых духов. А зеркальные украшения на моих шляпках, сумочках, платьях - ты догадался правильно, это тибетское средство от сглаза и порчи.
   Норман подошел к жене:
   - Послушай, Тэнси, но почему?
   - Разве я не объяснила?
   - Да нет, почему ты продолжала заниматься этим год за годом, если, как ты только что призналась, сомневалась в действенности своих усилий? Я никак не ожидал от тебя такого...
   Тэнси призадумалась.
   - Знаю, ты назовешь меня романтичной дурочкой, но я убеждена, что женщины первобытное мужчин, ближе, чем они, к древним верованиям," - проговорила она. - И потом, я с детства была впечатлительной. Ведал бы ты, какие диковинные фантазии порождали во мне проповеди моего отца, истории, которые рассказывали нам старые