тарые дамы...
   Вот вам и сельские священники, мысленно простонал Норман. Вот вам пуританская и рассудительная глубинка!
   - В общем, много было всего. Если хочешь, я исповедуюсь перед тобой, но рассказ будет недолгим.
   - Хорошо, - согласился он, - только давай попутно перекусим.
  
  ***
  
   21 час 17 минут. Они сидели лицом к лицу в веселой красно-белой кухне. На столе лежали нетронутые сандвичи, чашки остывшего черного кофе были наполовину пустыми. Супруги словно поменялись ролями. Теперь Норман отворачивался, а Тэнси пристально глядела на него.
   - Так что же, Норман, - промолвила она наконец, - по-твоему, я сошла или схожу с ума?
   Именно такой вопрос ему и требовался.
   - Нет, - ответил он, - хотя одному лишь богу известно, что подумал бы посторонний, узнай он то, что ты выложила мне. Нет, ты не сумасшедшая, однако, как и все мы, страдаешь неврозом. И твой невроз приобрел весьма необычную форму.
   Осознав вдруг, что голоден, он взял с тарелки сандвич, с минуту обкусывал его со всех сторон, а потом решительно вгрызся в самую середину.
   - Понимаешь, у всякого человека имеются собственные ритуалы и обряды, те привычные способы, какими мы едим, пьем, спим и моемся в ванной. Мы едва догадываемся о них, тогда как они, если их проанализировать, наверняка показались бы нам бессмысленными причудами. Возьми хотя бы стремление наступать или, наоборот, не наступать на трещины в асфальте тротуара. Так вот, твои ритуалы благодаря обстоятельствам, в которых ты находишься, оказались настолько тесно переплетенными с колдовством, что даже ты сама вряд ли теперь разберешься, где что. - Он помолчал, давая Тэнси усвоить услышанное. - Важно следующее: пока об этом знаешь ты одна, твои колдовские забавы ничуть не серьезнее того пересчитывания слонов, каким убаюкивает себя при бессоннице средний человек.
   То есть социального конфликта не возникает.
   Он