е на белом свете. Он привлек Тэнси к себе, ткнулся губами в ее лицо, норовя поцеловать сверкающие глаза.
   - Да.., да.., все... - услышал он собственный ответ. И тут его измученный рассудок обрушился в бездонную тьму, где были тишина и покой.
  
  Глава 12
  
   Солнечный свет начертил на задернутой занавеске замысловатый узор, лучи, которые ухитрились проникнуть в спальню, словно наполнили ее зеленоватой мерцающей жидкостью. За окном щебетали птицы. Норман зажмурил глаза и потянулся.
   Так, пожалуй, пора приниматься за статью для "Американского антрополога". Кроме того, не мешает внести кое-какие изменения в текст его "Пособия по этнологии". Это, конечно, займет много времени, но деваться некуда. Кстати, надо бы всерьез поговорить с Бронштейном насчет его дипломной работы. Он паренек сообразительный, но иногда его заносит. Да, еще речь для родительского дня. Что ж, у него найдется, что им сказать...
   Лежа с закрытыми глазами, Норман наслаждался самым приятным из всех ощущений - зовом дела, которое человек умеет и любит делать, но которое не требует от него слишком многого.
   Ведь в такой день, как сегодня, просто грешно не сыграть в гольф. Нужно будет узнать, чем занимается Ганнисон. И потом, они с Тэнси всю весну безвылазно просидели в городе. Может, поехать куда-нибудь? Решено, он посоветуется с ней за завтраком. Субботний завтрак в их доме всегда был событием. Наверно, Тэнси как раз его готовит.
   Норман чувствовал себя так, словно побывал под душем и вода раздразнила его аппетит. Интересно, который час?
   Он приоткрыл один глаз и взглянул на часы на стене.
   Двенадцать тридцать пять! А во сколько он лег спать? И что делал накануне?
   Память о нескольких последних днях развернулась подобно пружине - так быстро, что сердце Нормана отчаянно забилось. Однако в его воспоминаниях появилось нечто новое. Они казались ему нагромождением бессмысленных,