на самом деле ничего не знала.
   - Это значит, что я узнаю, где ты живешь?
   - Ты остановишься у Теда Форрестера, - ответил он.
   - Но ведь это ты Тед, Эдуард. И я буду жить у тебя в доме?
   Он чуть помолчал, потом сказал:
   - Да.
   Вдруг вся эта поездка показалась мне куда заманчивей. Увидеть дом Эдуарда, заглянуть в его личную жизнь - если только она есть. Что может быть лучше?
   Только одно меня беспокоило.
   - Ты сказал, что жертвами были семьи. Дети тоже?
   - Странно, но нет, - ответил он.
   - Слава богу за маленькую милость!
   - У тебя всегда была к детишкам слабость, - сказал Эдуард.
   - А тебя в самом деле не трогает вид мертвых детей?
   - Нет, - ответил он.
   Секунду или две я только слушала его дыхание. Я знала, что Эдуарда ничто не трогает. Ничто не волнует. Но дети... все мои знакомые копы терпеть не могут осмотра места преступления, если жертва - ребенок. Это затрагивает за живое что-то глубоко личное. Даже тем, у кого нет детей, трудно. И то, что Эдуарду оно по барабану, было не по барабану мне.
   - А меня трогает.
   - Я знаю один из твоих основных недостатков. - В его голосе звучала едва уловимая нотка юмора.
   - Одно то, что ты социопат, а я нет, вызывает во мне величайшую гордость.
   - Тебе, Анита, вовсе не обязательно быть социопатом, чтобы прикрыть мне спину. Мне просто нужен стрелок, а ты - стрелок. При необходимости ты убиваешь так же легко, как я.
   Я не стала спорить, потому что не могла. И решила сосредоточиться на свершившемся преступлении, а не на собственном моральном смятении.
   - Итак, Санта-Фе - город с большим и проходным населением.
   - Не то чтобы проходным, - сказал Эдуард, - но мобильным, весьма мобильным. Очень много туристов, и большинство живут здесь по шесть месяцев в году.
   - Значит, никто