в час. Фрэнк постарался
  довести скорость до сорока, но под капотом что-то лязгало и гремело,
  тарахтело и выло, двигатель чихал. Выжать из такой машины больше тридцати
  никак невозможно.
   Едва он проехал полпути до следующего перекрестка, как фары погасли.
  Лампочки в них не то лопнули, не то перегорели. Ничего, фонарные столбы хоть
  и далеко друг от друга, но дорогу видно неплохо.
   Двигатель чихнул раз-другой, "Форд" начал терять скорость. На перекрестке
  Фрэнк проскочил на красный свет. Он что было сил выжимал педаль
  акселератора, но все впустую.
   Теперь отказало управление. Липкими от пота руками Фрэнк крутил руль.
  Машина не слушалась.
   Как видно, соскочили шины. Стальные обода, царапая по асфальту, высекали
  золотые и бирюзовые искры.
   Ветер и светлячки...
   Вот привязалась проклятая фраза!
   Двадцать миль в час. "Форд" несло к правой обочине. Фрэнк ударил по
  тормозам. Не работают.
   Машина вылетела на тротуар, звонко чиркнула о фонарный столб и врезалась
  в огромную финиковую пальму перед белым бунгало. В холодном ночном воздухе
  раскатился звук удара. В окнах бунгало вспыхнул свет.
   Фрэнк распахнул дверь машины, схватил с соседнего сиденья кожаную сумку и
  выскочил из машины, разбрасывая осколки стекла.
   Прохладный воздух казался обжигающе ледяным. Это потому, что по лбу
  Фрэнка ручьями тек пот. Даже губы были соленые.
   Хозяин бунгало открыл дверь и вышел на порог. В соседнем доме