лась
  позвать на помощь водителя фургона.
   Готовясь вонзить острие ему в глотку, Белина ощущала что-то вроде
  подлинной радости, и ей даже не пришло в голову, что, прежде чем сломать ей
  спину, идиот долго медлил, а потом испытывал глубокое чувство вины и скорби.
   Не думала она и о том, что ее можно было сделать заново, а его - нет.
   Она все еще сомневалась в том, что сможет сразу убить его, а не просто
  смертельно ранить, так что он еще успеет нанести ответный удар. Подняв
  ножницы вверх, Белина вдруг остановилась. Она осторожно опустила их на пол и
  подошла к задней двери кузова. Белина слегка приоткрыла дверь, чтобы было
  куда бежать на случай, если убийство сорвется, потом вернулась к идиоту и
  снова подняла свое оружие.
   Себастьян всхрапнул и посмотрел на нее широко открытыми глазами, но так и
  не проснулся.
   "За каждую смерть Виссы", - подумала она.
   Вена пульсировала.
   "За убийство принца в ту ночь, когда ты застал меня с Элвоном Руди", -
  сказала она про себя.
   Ощущение ножниц в руке было таким приятным, а предвкушение - таким
  сладостным, что Белина не могла понять, почему она медлит. Почему не
  опускает их вниз, чтобы вонзить в мясо и увидеть, как потечет кровь?
   "Осторожно, - подумала она. - Я должна быть предусмотрительна".
   Для недоумка абсолютно нормально жить больше эмоциями, чем интеллектом,
  для него естественно придушить коммерсанта, когда его душа жаждет крови. Но
  она не должна ошибаться. Поспешность ведет