я,
  закашлялся, на глазах выступили слезы.
   Теперь она стояла, уперши крошечные ручки в бока. Ее белая юбка,
  доходящая до середины бедра, шуршала как бумажная, сильно обтягивая
  вызывающий изгиб маленькой попки.
   - Черт его побери! Пообещал нам изменить конец пьесы, как мы хотели, а
  теперь исчез, так ничего и не сделав!
   - Изменить конец? - спросил Себастьян. Он не мог понять, что она имеет в
  виду. Себастьян настолько сжился с этой сказкой, что даже мысль о том, что в
  ней что-то можно изменить, казалась ему чуждой и непостижимой. С таким же
  успехом можно было сказать, что солнце будет всходить на севере и садиться
  на востоке или что коровы теперь будут летать, а птицы давать молоко.
   - Мы не хотим, чтобы в конце пьесы убивали Виссу, - объяснила Белина,
  указывая на порочно-прекрасную темноволосую злодейку с синими, как ягоды
  терновника, глазами.
   - Но она.., она же желает твоей смерти! - пробормотал Себастьян,
  потрясенный тем, что златокудрая кукла беспокоилась о такой скверной
  женщине, как Висса.
   - Только по сценарию, - возразила Белина.
   - Это так больно, - пояснила Висса. - Я умираю не сразу, и мне очень
  мучительно лежать с мечом, торчащим в горле. Каждый раз, когда меня
  воскрешают, я только и делаю, что жду, когда снова буду умирать.
   - Мы люди, - сказала Белина. Себастьян заметил, что ее хорошенькое личико
  исказила злая гримаса. - Мы сделаны по образу и подобию человека, в
  соответствии