и
  они прожили не более двухсот дней. С этой точки зрения они сущие младенцы.
  Но вонопо наделили их качествами, делающими их взрослыми в некотором смысле,
  хотя их знания изначально запечатлены в матрицах-дисках и не являются
  следствием опыта. Поэтому, несмотря на то, что многое они воспринимают как
  взрослые, им свойственна детская наивность и склонность все преувеличивать.
   Себастьян пытался не потерять нить беседы, но не смог. Ему не часто
  приходилось слышать, чтобы Гедельхауссер был так многословен с посторонними.
  Обычно он говорил коротко и как-то неопределенно. Теперь он трещал без
  умолку, похоже, затем, чтобы не дать себя перебить Элвону Руди, словно
  боялся того, что собирался сказать коммерсант.
   - Не хотите ли вина? - спросил Пертос.
   - Только рюмочку.
   - А мне можно? - вставил Себастьян.
   - Пожалуй, да, - сказал Пертос, налив сначала идиоту. - Смотри не пролей,
  а то ничего больше не получишь.
   - Я не пролью, - отозвался Себастьян, пробуя вино.
   Взяв рюмку с темным напитком, Элвон Руди посмотрел на Себастьяна и
  сказал:
   - Похоже, у вас необычный ассистент.
   - Официальные власти считают его идиотом, - ответил Пертос. - Но иногда у
  него бывают прозрения, вспышки мысли. Возможно, он действительно тот, кем
  считается, но временами нечто большее.
   - И часто?
   - Редко.
   - Тогда почему? - спросил Руди.
   - Он мне дешево обходится, - объяснил Пертос. - А я коплю деньги на эту
  чертову выездную пошлину, экономлю.