лагаю, представление продлится долго.
   - Всю ночь, конечно, - сказал Руди.
   - И вы готовы хорошо заплатить.
   - Десять тысяч посталей.
   - Двадцать тысяч.
   - Очень хорошо. За такую уникальную куклу стоит переплатить, хотя я ее
  толком даже не знаю, верно?
   - Сожалею, - сказал Гедельхауссер. Он явно искал повод, чтобы отказать
  коммерсанту.
   - Так вы не дадите мне ее?
   - Не дам.
   - Двадцать пять тысяч.
   - Мне очень жаль.
   Руди встал, повел плечами, откинув накидку так, что складки разлетелись в
  разные стороны, словно волны на поверхности пруда, в который кинули камень.
   - Знаете, так вам никогда не накопить денег на пошлину.
   - Возможно.
   Руди пожал плечами. Он не сердился. Пожалуй, испытывал досаду из-за
  отсрочки, хотя и не сомневался, что рано или поздно добьется своего, и его
  раздражало, что на этот раз попытка получить желаемое окончилась неудачей.
   - Я вернусь завтра вечером. Может быть, вы передумаете.
   - Нет, - отозвался Гедельхауссер, но голос его прозвучал еле слышно и
  звуки напоминали слабый стон ветра в трубе.
   - Я все равно приду, - сказал Элвон Руди. Он вежливо кивнул и вышел.
  Себастьян допил вино.
   - Что он хотел? - спросил он Гедельхауссера. Старик достал из кармана
  холистианскую жемчужину и начал катать ее между пальцев. Он до сих пор так и
  не поел.
   - Что он хотел? - настаивал Себастьян.
   - Мою душу, - ответил Пертос. - Но я не отдал ее.
   Вскоре, получив необходимую энергию, жемчужина послала