улся, увидев, как трое мужчин повернулись, чтобы
  направиться в театр.
   - Нет?
   - Нет.
   - Тогда где он, парень? Ты ведь не станешь врать нам, верно?
   Себастьян замотал головой.
   - Ну вот и хорошо. Теперь скажи, если его и вправду нет в театре, то где
  он?
   Себастьян не мог ничего придумать. Он уже в который раз за свою жизнь
  проклинал свою тупость.
   - Мы не причиним ему вреда, - сказал Тримкин. - Мы пришли просто спросить
  его, не хочет ли он выйти и полюбоваться, как будет гореть его грузовик.
   Тут Себастьян в первый раз заметил в руках у мужчин, пришедших с
  Тримкином, факелы и канистры с какой-то жидкостью.
   - Так он внутри? - спросил Тримкин, поворачиваясь.
   - Он уезжает! - У Себастьяна перехватило дыхание. - Уезжает отсюда!
   Тримкин снова повернулся к нему, медленно, широко улыбаясь.
   - Надеюсь, ты не собираешься шутить со мной, парень? - Он засмеялся, как
  будто услышал что-то смешное, хотя его смех был далеко не веселым.
   - Уезжает, - повторил Себастьян. Тримкин задумался.
   - Афиш насчет вечернего спектакля не было, - произнес он, обращаясь
  скорее к самому себе, чем к придурку в кабине. - Значит, старина
  Гедельхауссер набрался кое-какого здравого смысла.
   - Кое-какого, - согласился Себастьян. Тримкин разразился искренним
  хохотом, и двое мужчин присоединились к нему. Его лицо покраснело, а
  худощавое тело содрогалось снова и снова, как от лихорадки.
   Себастьян нервно улыбнулся. Тримкин положил