в этих лесах. Никто, напротив, постоянно ерзал, пугая
  животных, оказавшихся поблизости. У него сильно дрожали руки, он нервно
  кашлял, как будто его все время что-то беспокоило.
   Себастьяну это не нравилось, но он был слишком рад компании, чтобы
  оставить Никто дома, когда подходило время идти на прогулку в лес.
   Несколько раз в неделю снисходили в хижину Бена Самюэля, чтобы посидеть с
  ним. Домик был построен из спиленных простой пилой и вручную ошкуренных
  бревен с пазами на концах для крепости, которые были просмолены и связаны
  полосками коры и пластиковой веревкой (одна из немногих уступок цивилизации,
  сделанных Бэном Самюэлем). Снаружи дом выглядел грубовато, однако изнутри
  мог похвастаться некоторыми приятными деталями, которых трудно было ожидать
  от столь топорного жилища, и утонченностью, явно несоответствующей
  деревенскому облику всего остального. К примеру, много долгих вечеров
  Самюэль провел, полируя стены своего дома, пока круглые выступы бревен не
  засияли богатыми переливами вощеного дерева, а его фактура не проступила во
  всей красе, создавая почти объемный эффект, от которого у Себастьяна
  возникало ощущение, что он может просунуть пальцы в самую сердцевину бревен.
   Бен Самюэль вполне подходил своему дому. Он был довольно стар, лет под
  восемьдесят, хотя отказ от благ цивилизации и омолаживающие процедуры
  позволяли ему сохранить здоровье и выглядеть сравнительно бодро. Его руки
  были еще сильны,