себе, как это важно - заряжать
  аккумулятор. Если он хотел когда-нибудь уехать отсюда, ему следовало
  усвоить, что электрический транспорт должен пополнять запасы электроэнергии
  через определенные интервалы, даже если его аккумуляторы, как говорил
  Самюэль, - лучшее, что когда-либо изобретал человек.
   Именно тогда, по ночам при свете единственной лампы, Себастьян начал
  возиться с Горном. Несколькими неделями раньше, остановившись в другом лесу
  в паре сотен миль отсюда, он догадался, каким образом матрица-диск
  вставляется в устройство, и приступил к процессу воссоздания кукол. Однако
  из-за того что он не смог разобраться, как пользоваться двумя ручками,
  результаты оказались удручающими. Куклы выходили подлинными чудовищами со
  стертыми лицами, без глаз, с ногами, словно лишенными костей, с руками,
  которые заканчивались не кистью, а комком протоплазмы. Единственным более
  или менее приличным экземпляром оказался Никто, хотя и он был уродом. Но
  несмотря на то, что Никто был создан по матрице-диску, он не знал, кто он
  такой, и не помнил никаких эпизодов из своей прошлой жизни, хотя все это
  было заложено в матрице-диске. Себастьян усердно трудился над Никто, но
  кукла не оправдала его надежд. Никто был случайным результатом, а куклы,
  сделанные после него, оказались еще хуже. Разозленный и обескураженный,
  идиот закрыл Горн. Он не стал возвращать Никто в небытие, оставив его для
  компании, и вместе без какой-либо