ее.
   Через неделю после убийств, когда наступили первые сильные холода, он
  спустился по склону к пустой хижине. В воздухе носились редкие снежинки,
  тихо падавшие идиоту на ресницы. Они таяли у него на лице и превращались в
  капли воды. Себастьян любил снег и чувствовал себя лучше, чем раньше. Дверь
  хижины была не заперта с той самой ночи, когда умер Самюэль. Идиот не
  возвращался сюда с тех пор, но теперь захотел взять ключи от "ровера", чтобы
  подогнать его к грузовику и зарядить от него аккумулятор, как учил его
  старик.
   Ключи висели на крючке в кухне, и Себастьян с легкостью нашел их. Если бы
  после этого он ушел, то все, пожалуй, осталось бы по-прежнему. Но он никогда
  не заходил к старику в спальню, и ему стало любопытно. Себастьян толкнул
  дверь и заглянул в уютную, обставленную самодельной мебелью комнатушку,
  заставленную книжными полками. Он вошел внутрь, улыбаясь тому ощущению
  покоя, которое, казалось, излучала комната...
   И чуть не наткнулся на паутину.
   Она висела в нескольких дюймах от его лица, спускаясь с незакрытых балок
  низкого потолка, и была невероятно большой. Огромная черная паучиха
  наблюдала за ним, по крайней мере так ему показалось. Вокруг нее из конца в
  конец шелковистых дорожек сновали полдюжины более мелких пауков.
   Себастьян не мог пошевелиться.
   Спускаясь по серебристой нити, паучиха подползла ближе.
   У него выступил пот.
   На спине у нее виднелись зеленые крапинки.
   - Нет, - прошептал он.