времени развелась почти, но
  еще не окончательно, нашел для Ольги репетитора: очень милую старушку,
  бывшую учительницу начальных классов - ее порекомендовали нам, как
  человека, имеющего опыт в общении с трудными детьми. А Ольга, при всей
  своей внешней покорности, была очень трудным ребенком, и человек,
  лишенный соответствующего опыта, не справился бы с ней, будь он даже
  выдающийся педагог. А старушка - справлялась, да так, что за две недели
  занятий Ольга не только выучила азбуку, но и научилась читать простейшие
  тексты. Мы с Андреем нарадоваться не могли на милейшую Лилию Михайловну,
  и я возила к ней Ольгу каждый день, как в школу, к восьми тридцати утра,
  и отсиживала на диване с книжкой время четырех уроков по сорок пять
  минут, плюс десятиминутные перемены, проводимые Ольгой на кухне Лилии
  Михайловны, за чашкой чая.
   Так вот, в тот день я так же повезла Ольгу к Лилии Михайловне, и
  отсидела на диване с книжкой - я как раз в очередной ( восьмой ) раз
  перечитывала "Валькирию" боготворимой мною Марии Семеновой - а потом, на
  обратном пути, я купила два десятка яиц и полтора кило очень хороших
  копченых сарделек, и, войдя в квартиру, поспешила к холодильнику, чтобы
  переложить яйца из ненадежной сеточки в судок...
   В холодильнике лежала отрубленная голова.
   Голова моего мужа Андрея.
   Моего мужа и отца Ольги...
   Лежала на большом блюде из английского столового сервиза