ены мелким льдом. В каждый налита щедрая порция сухого шерри. Сперва
  на один, а потом на другой стакан лег фильтр, через который мастер изящным
  движением кисти выплеснул шерри, после чего залил лед доверху джином
  "Плимут", протер ободки стаканов лимонной коркой, капнул на коктейль сверху
  несколько плавучих бусинок цитрусового масла, выбросил корку, с легким
  поклоном подал нам напитки и, сияя улыбкой, объявил:
   - Два "Макги".
   - Спасибо, Гарольд, - поблагодарил я. Возникли два новых клиента, бармен
  отошел; Пусс подняла свой стакан, чокнулась со мной.
   - Мгновенный напиток, - изрекла она. - Мгновенная глупость, мгновенное
  принуждение, мгновенное согласие. Что касается меня, я просто на мгновение
  онемела от предвкушения удовольствия. Ну, за летающих перепелочек!
   - За кого?
   - За стюардесс! Что-то ты туго сегодня соображаешь, любовь моя. То и дело
  не врубаешься.
   - Исключительно потому, что смотрю на тебя. При этом я плохо слышу.
   И тут, случайно взглянув мимо нее, я увидел за столиком на двоих у стены
  Таша Бэннона. Сгорбив могучие плечи, он наклонялся к девушке с застывшим
  лицом, сидевшей напротив. У нее были длинные прямые каштановые волосы,
  надутые губки, бесстрастное личико. Казалось, она задумчиво и внимательно
  его слушает, прикусив очень пухлую нижнюю губу, прикрывая глаза и медленно
  покачивая головой, как бы твердя бесконечное "нет".
   Совсем не тот случай, чтобы легким шагом приблизиться к старому другу,
  хлопнуть