ышкой, а Барни подала чашки.
   Утро было почти холодное. Я вытащил для Барни из переднего шкафчика
  одеяло - прикрыть голые коленки, а сам накинул старую серую шерстяную кофту
  без ворота, которую берегу семьсот лет. Ее уже можно отнести к тому классу
  пожертвований, от которых отказываются даже миссионеры.
   - Полагаю, вполне можно было бы поупражняться на барабане и на трубе,
  ничуть не потревожив нашу парочку, - заметил я.
   - Мику надо подольше поспать. Мы должны выехать не позже десяти, чтобы
  успеть на рейс. А в Испании его нагрузят работой по горло. Съемки вышли из
  графика.
   - А тебе когда на работу?
   - Во вторник к полудню.
   - Тогда возвращайся.
   - Спасибо, но вряд ли. Пожалуй, верну машину, забьюсь куда-нибудь и
  попробую поразмышлять. У тебя чертовски хороший кофе, Трев. А как твой
  совет, не хуже? Скажем, при безнадежной любви?
   - Лучше всех. Только моим советам никто никогда не следовал.
   - Ну, вот тебе гипотетический случай о двух одиночках - во-первых, о
  маленькой глупышке, которая служит стюардессой в авиакомпании и которой
  чересчур скоро стукнет двадцать семь. Она очень уж любит быть в гуще
  событий, но уже задается вопросом, не делаются ли события чересчур похожими?
  Во-вторых, имеется совершенно особенный и талантливый парень, киношник,
  полный скептик в свои тридцать два года, который боится унылого брака
  больше, чем пули в лоб, и настолько зациклился на работе, что практически не
  в состоянии