мя, а фамилию знал, наверно, один только Бэннон, никто больше не знает. Он
  снова отряхнул руки и пошел к своему фургону.
   - Он казался сообразительным и симпатичным парнем, - сказал я, медленно
  двигаясь следом. - Вроде бы не из тех, кто легко ломается. Хотя никогда не
  угадаешь. То выпивка, то наркотики, то женщины...
   Он пристально посмотрел на меня из фургона:
   - Не тот случай. Этого парня загнали. Встал у них на дороге, его и
  загнали. Только вы этого от меня не слыхали, мистер.
   - Не слыхал, дружище.
   Он поехал назад к ухабистой дороге, я пошел к сидевшей на козлах Пусс.
  Она подняла на меня глаза, слегка нахмурилась и сказала:
   - У меня сердце кровью обливается, когда я гляжу, как ты тут шатаешься в
  шоке, Макги. Для тебя это по-настоящему сильный удар. Твой любимый старый
  друг отправился в просторную гавань на небесах. Тяжким путем. А ты явился
  забрать свой трюмный насос! Господи помилуй, Тревис!
   Я присел на корточки, взглянул на нее снизу вверх.
   - Кто ничего не выигрывает, тому терять нечего, детка, - сказал я.
   - Кто ты такой? - спросила она.
   Я поднялся, взял ее за плечи, поднял с козел, обнял. Может быть,
  улыбался. Не знаю. Казалось, мои слова звучат откуда-то со стороны, словно я
  стоял в нескольких футах позади самого себя. Нес какую-то чепуху насчет
  необходимости разнюхивать подобные вещи, насчет умения как можно быстрее
  вызывать людей на откровенность, раскалывать, потому что иначе упустишь одну
  крошечную