з головой, а ты каким-то
  фантастическим образом взлетел, подцепил ее за талию, поймав прямо в
  воздухе? Хочешь еще? Как насчет мгновенного и столь полного преображения в
  тупого туриста ради телефониста в старомодных очках? Мне даже почудилось,
  будто я тебя не знаю! Как насчет мошеннического вранья, когда ты меня почти
  убедил в своем уходе от дел на покой? Почему Мейер, из которого я
  попробовала выкачать сведения о тебе, удрал, продемонстрировав невероятную
  скорость и прыть? Как насчет мрачного профессионального эпизода с
  фотоаппаратом, лебедкой, проволокой и всем прочим, который ты разыгрывал с
  такой сосредоточенностью, что я могла бы ходить вокруг на руках, зажав в
  зубах розу, и не удостоиться от тебя даже взгляда? Как насчет моего слабого
  неотступного подозрения, что ты едешь в Фростпруф не ради утешения этой
  самой Джанин, а ради получения от нее информации? Говоришь, вражеская
  территория? Может, весь мир для тебя вражеская территория, Макги. Но
  почему-то все это укладывается в одну гнусную воображаемую картину, когда с
  воем летит стая официальных машин, откуда выскакивают ребята в синем, и
  огромный мегафон рявкает: стоять на месте, а не то пустим слезоточивый газ.
   - Ты действительно тепленькая, как щенок. Тепленькая и чуткая.
   - Может быть, мне присуща одна эксцентричная особенность. Понимаешь ли,
  светский порок. Нечто вроде реакции на опасность или что-нибудь в этом роде.
  Начну спать с кем-нибудь,