ленно и плавно поворачивал в своих мускулистых
  ручищах вырезанный из оникса череп, примерно девяти сантиметров в диаметре
  и не более стольких же фунтов[6] весом. Он завороженно всматривался в
  пламенеющие раскаленными угольками глаза из рубинов, словно дразнящие его
  своей непроницаемой тайной. Находка эта, конечно, была самой важной в ходе
  раскопок в Назлетт ас-Саммане, но лично для Штрауда изящные очертания,
  лучащиеся мудрым бесстрастием и загадочностью, являли в себе величайшее
  чудо из всех земных чудес. Ради этого стоило находиться здесь, среди
  ужасающей грязищи и неописуемого очарования, отчего Штрауд, не успев
  прокашляться от пыли, задыхался в немом восхищении.
  
  Хотя его коллеги Патель и Мамдауд работали рядом, Штрауд, подняв в ладонях
  другой череп, изумительное творение из хрусталя, знал, что они не разглядят
  в нем того, что видел он. В глубине души Штрауд сильно сомневался, что на
  всем свете найдутся два человека, которые увидели бы одно и то же в этом
  хрустальном черепе, каким-то странным образом излучающем на подсознательном
  уровне хранимые в нем знания, а может быть и устремления, сомнения и страхи
  души человеческой. Что именно, сказать точно было затруднительно. И вдруг
  бессчетное множество