онтинентам.
  
  Вайцель да и остальные тоже были поражены размерами этой отвесно исчезающей
  в земле пещеристой шахты, пронзившей самое сердце Манхэттена. Ему вдруг
  подумалось, что чудовищное оскорбление, которое нанесли вырывшие ее люди
  острову, может стать последней каплей - и случится что-то непоправимо
  ужасное. Мимолетная эта, казалось, мысль возвращалась снова и снова и все
  не давала ему покоя, заставляя Вайцеля вновь и вновь возвращаться на
  стройку и часами вглядываться в невообразимую пропасть, которую выгрызали и
  выгрызали неутомимые машины. Подсматривал он через щелки в ограде,
  воздвигнутой вокруг стройки неодолимой баррикадой из прочного дерева и
  металла.
  
  Это занятие, словно наваждение, поглотило его целиком. Босс уволил Вайцеля
  после того, как его опоздания и отлучки превратились в прогулы, длившиеся
  по нескольку дней кряду.
  
  Дома жена без устали долбила и долбила одно и то же, требуя прекратить
  пустую болтовню о какой-то там дырке в земле, а дети и внуки и вовсе
  пропускали речи Вайцеля мимо ушей, считая его тревогу и беспокойство глупым
  чудачеством. Так что вскоре Вайцель стал проводить на стройке все больше и
  больше времени - так долго, что к нему там уже привыкли, а со многими
  рабочими