улся к приборам.
   Голова пациента была по самые уши закрыта яйцеобразным металлическим
  шлемом. Широкая эластичная лента под подбородком надежно придерживала
  шлем. По ободу шлема располагались три ряда выступающих струбцин, и
  толстый пучок проводов в разноцветной изоляции соединял его с панелью
  управления в ногах кушетки.
   Массивное тело пациента было запеленуто в полотнище из тонкой резины.
  Затылок покоился в выемке резинового подголовника.
   - Нет! - внезапно выкрикнул мужчина. Лицо его, до сих пор
  сонно-размягченное, свело судорогой. Он что-то невнятно пробормотал,
  затем:
   - Я не собирался... Нет! Не надо...
   И снова голос перешел в неразборчивое бормотание. Мужчина пытался
  приподняться. На шее у него синими веревками вздулись вены.
   - Ну пожалуйста... - сказал он совсем тихо.
   В его раскрытых глазах сверкали слезы.
   Врач наклонился к пациенту и стал нашептывать:
   - Теперь вы уходите из этого места. Уходите оттуда. Прошло уже пять
  минут, как вы ушли.
   Мужчина расслабился. Тело его обмякло, глаза закрылись. Он спал.
  Из-под ресниц выкатилась слеза и медленно поползла по щеке.
   Врач встал и кивнул технику. Тот плавно увел ползунок реостата до
  нулевой отметки, и отключил приборы.
   - Хорошо, - произнес врач беззвучно, одними губами.
   Техник кивнул и ухмыльнулся. Он быстро нацарапал строку в блокноте и
  протянул его врачу.
   "Протестировать