любви и печали.
   До чего же здорово, подумал Эндрю Джордан, когда после двадцати
  восьми лет супружеской жизни твоя жена по-прежнему вызывает восхищение.
  Когда она красива, умна и сильна духом, как и в дни их юности. И дело
  тут вовсе не в какой-то его сентиментальности. Тысячи раз он был
  свидетелем проявления всех этих ее качеств, да разве только этих!
   - Как славно! - Женский голос, раздавшийся за спиной, прервал их
  мысли.
   Эндрю обернулся. Молоденькая, яркая, жизнерадостная стюардесса
  наблюдала, как они сидят, взявшись за руки.
   - И пожилым дано любить, - невозмутимо изрек Эндрю.
   - Да неужели! - в тон ему воскликнула стюардесса. - А я и не
  догадывалась. Подлить вам шампанского?
   - Да, пожалуйста.
   Краем глаза Эндрю заметил, что девушка изучает его, и в который раз
  не без удовлетворения отметил про себя, что до сих пор может быть
  привлекательным даже для столь юного создания. Как там написали про него
  на прошлой неделе в одной лондонской газете? Седовласый, элегантный,
  прославленный врач, муж такой-то... И так далее, и так далее...
   Шампанское было разлито, и Эндрю откинулся в кресле. Он получал
  удовольствие от дополнительных услуг, сопутствующих путешествию в первом
  классе, даже если, как сегодня, они были незначительными. Конечно, все
  эти прелести жизни были им доступны благодаря деньгам жены. И хотя у
  него, преуспевающего терапевта, средств хватило бы