о что бы то ни стало.
   - Не поддавайся на их угрозы, Мэтт! - вдруг взмолился Паркленд, словно
  прочитав его мысли. - Пусть какие-то люди бросят работу и у нас будут
  неприятности. Но за принцип, право же, стоит иной раз постоять, так ведь?
   - Иной раз стоит, - сказал Залески. - Не мешает только знать, какой
  принцип ты отстаиваешь и в подходящий ли момент.
   - Справедливость - штука хорошая, - сказал Паркленд, - только она бывает
  двоякой. - И, перегнувшись через стол, он взволнованно заговорил, обращаясь
  к Мэтту Залески и время от времени поглядывая на представителя профсоюза:
   - Ладно, допустим, я был жестковат с теми парнями на конвейере, потому
  что такое уж у меня место. Мастер - он ведь стоит посередке, ему со всех
  сторон достается. Ты, Мэтт, и твои люди каждый день держите нас за горло,
  требуете: "Давай, давай больше автомобилей!" А кроме вас, есть еще контроль
  качества, и он говорит: "То, что вы быстро собираете машины, - это здорово,
  но надо собирать их лучше". А потом ведь есть рабочие - в том числе Ньюкерк
  и ребята вроде него, и мастеру со всеми ними надо ладить, да и с профсоюзом
  тоже ухо держать востро, особенно если шагнешь не так, а бывает, и без
  всякой причины. Дело это нелегкое, и приходится быть жестким - иначе не
  проживешь. Но при этом я всегда справедлив. Я ни разу не смотрел на черного
  рабочего иначе, потому что он - черный: мы ведь не на плантации, и я не
  надсмотрщик с кнутом. В данном же случае все мое преступление,