как другие - либо по прихоти, либо в силу характера их работы -
  еще спали.
   Среди тех, кто в это время еще спал, была Эрика Трентон.
   Она лежала в широкой французской кровати меж атласных простыней,
  скользивших по ее упругому молодому телу, и то просыпалась, то снова
  погружалась в сладкую дремоту, не собираясь по крайней мере еще часок-другой
  вставать.
   Ей снилось, что рядом с ней лежит мужчина - не какой-то определенный, а
  смутно вырисовывающаяся фигура, - и он ласкает ее, тогда как собственный муж
  не прикасался к ней уже недели три, а то и месяц.
   Мягко покачиваясь на волнах сна между дремой и бдением, Эрика все же
  сознавала, что не всегда ей удавалось так долго спать. На Багамских
  островах, где она родилась и жила до того, как пять лет назад вышла замуж за
  Адама, она часто вставала до зари и помогала отцу столкнуть в воду шлюпку, а
  потом следила за мотором, в то время как отец ловил рыбу на блесну и солнце
  вставало. Отец любил свежую рыбу на завтрак, и Эрика в последние годы жизни
  дома жарила ее, когда они возвращались с уловом.
   Следуя уже сложившейся привычке, она и в Детройте сначала поднималась
  одновременно с Адамом и готовила завтрак, который они вместе ели; он ел
  всегда жадно и громко нахваливал Эрику, обладавшую природным даром вкусно
  готовить даже простейшие блюда. Эрика сама пожелала, чтобы у них не было
  живущей служанки, и была вечно занята, тем более что сыновья Адама,
  двойняшки Грег и Кэрк, учившиеся