оженном близ озера Куортон, в северном предместье
  Бирмингема, царила тишина. Адам давно уехал. Как почти все ответственные
  работники автомобильной промышленности, он в половине восьмого уже сидел за
  своим столом в надежде успеть поработать часок до прихода секретарей. Утром
  Адам, по обыкновению, делал гимнастику, минут десять бегал по улице, потом
  принимал душ и сам себе готовил завтрак. Эрика перестала этим заниматься
  после того, как Адам откровенно сказал ей, что еда отнимает у него слишком
  много времени, - теперь он вечно спешил и глотал все подряд, без разбора, не
  позволяя себе расслабиться и хотя бы эти четверть часа отдохнуть в ее
  обществе. И вот как-то утром он ей просто сказал: "Дружок, не надо вставать.
  Я сам себе приготовлю завтрак". И приготовил, приготовил и на другой день, и
  во все последующие дни - так оно и пошло, хотя Эрике и неприятно было
  сознавать, что по утрам она больше не нужна Адаму, что ее изобретательные
  меню на завтрак, весело накрытый стол и само присутствие скорее раздражают
  его, чем доставляют удовольствие.
   Эрике становилось труднее и труднее мириться с тем, что Адама все меньше
  интересовали домашние дела и все больше захлестывала работа. В то же время
  он был на редкость внимателен к ней. Стоило зазвонить будильнику, как Адам
  тотчас его выключал, чтобы не разбудить Эрику, и немедля вылезал из постели,
  хотя еще совсем недавно, проснувшись, они инстинктивно тянулись друг к
  другу, находя в лихорадочно быстрых