ыйти замуж за Адама, отец
  сказал ей: "Ты - сама себе хозяйка и всегда поступала, как хотела. Так что
  возражать против твоего намерения я не стану, а если бы даже и стал, это
  ничего бы не изменило, поэтому лучше уж выходи замуж с моего благословения,
  чем без него. А со временем, может, я привыкну к тому, что у меня зять почти
  одних со мной лет. Человек он вроде порядочный, мне он нравится. Но об одном
  я хочу тебя предупредить: он честолюбив, а что такое честолюбие - особенно
  там, в Детройте, - ты еще не знаешь. И если у вас жизнь не заладится, так по
  этой причине". Эрика порой думала: до чего же наблюдателен - и до чего прав
  - был отец!
   Мысли Эрики вернулись к газете и Эмерсону Вэйлу, смотревшему на нее,
  осклабясь, с фотографии над статьей в две колонки. Интересно, каков этот
  молодой критик автомобильной промышленности в постели, подумала она и
  решила: скорее всего никуда не годится. Она слышала, что в его жизни не было
  женщин - как, впрочем, и мужчин, - хотя ему и пытались приклеить ярлык
  гомосексуалиста. Просто слишком стало много усталых, истрепанных мужчин. Она
  небрежно перевернула страницу.
   Ничего такого, что удержало бы ее интерес, не было, начиная с
  международных событий - в мире происходили те же катавасии, что и всегда, -
  и кончая разделом светской хроники, где мелькали привычные фамилии
  автомобильных боссов: Форды принимали итальянскую принцессу, Роши были в
  Нью-Йорке, Таунсенды присутствовали на симфоническом