Казалось, перед нами раскинулся гигантский город, построенный по
  законам неведомой человечеству архитектуры, где пропорции темных как ночь
  конструкций говорили о чудовищном надругательстве над основами геометрии.
  Усеченные конусы с зазубренными краями увенчивались цилиндрическими
  колоннами, кое-где вздутыми и прикрытыми тончайшими зубчатыми дисками; с
  ними соседствовали странные плоские фигуры, как бы составленные из множества
  прямоугольных плит, или из круглых пластин, или пятиконечных звезд,
  перекрывавших друг друга. Там были также составные конусы и пирамиды,
  некоторые переходили в цилиндры, кубы или усеченные конусы и пирамиды, а
  иногда даже в остроконечные шпили, сбитые в отдельные группки -- по пять в
  каждой. Все эти отдельные композиции, как бы порожденные бредом, соединялись
  воедино на головокружительной высоте трубчатыми мостиками. Зрелище подавляло
  и ужасало своими гигантскими размерами. Миражи такого типа не являлись
  чем-то совершенно новым: нечто подобное в 1820 году наблюдал и даже делал
  зарисовки полярный китобой Скорсби, но время и место усугубляли впечатление:
  глядя на неведомые горы, возвышавшиеся темной стеной впереди, мы не
  забывали, какие странные открытия совершили здесь наши друзья, а также не
  исключали, что с ними, то есть с большей частью нашей экспедиции, могло
  приключиться несчастье. Естественно, что в мираже нам чудились потаенные
  угроза и беспредельное зло.
   Когда мираж начал расплываться, я не мог не почувствовать облегчения,
  хотя в процессе