всюду слышал приближающееся постукивание
  неотвратимого - казалось, даже от стен исходило дыхание смерти.
   Но еще сильнее это постукивание слышалось в самой Кэролайн, и, когда
  она поворачивала к нему свое спокойное бледное лицо - то обращаясь с
  просьбой сделать радио погромче, чтобы послушать передачу, пока она
  чистит бобы на ужин, то спрашивая, не сходит ли он в "Красное яблоко",
  чтобы купить ей эскимо, - Ральф видел, что она тоже знает об этом
  присутствии.
   Он замечал это знание в ее темных глазах поначалу только тогда, когда
  Кэролайн смотрела на него ясно и прямо, но позже он научился
  распознавать его и в ее затуманенном от принимаемых обезболивающих
  взгляде. К тому времени поступь смерти стала уже слишком явной, и, лежа
  в постели рядом в эти жаркие летние ночи, когда даже простыня казалась
  десятипудовой, а все собаки Дерри выли на луну, Ральф прислушивался к
  постукиванию Стража Смерти, стучащего внутри Кэролайн, и ему казалось,
  что сердце его вотвот разорвется от горя и страха. Сколько еще придется
  страдать Кэролайн, прежде чем наступит конец? Сколько еще придется
  страдать ему самому? И как же он сможет жить без нее?
   Именно в этот исполненный неизвестности период Ральф стал совершать
  такие длительные, изматывающие прогулки в жаркие, тягучие летние
  сумерки, что часто, вернувшись домой, не находил в себе сил даже
  поужинать. Он ожидал, что Кэролайн