и кулоны, резные драгоценные камни,
  фигурки, изображающие фаллос, каменные ступки с едва заметными
  остатками охры, глиняные горшки. Ничего выдающегося.
  Ассирийская шкатулка слоновой кости. И человек. Точнее, кости
  человека. Бренные останки великого мученика, которые когда-то
  заставляли старика задумываться о сущности материи, Бога и
  дьявола. Теперь он узнал все. Он почувствовал запах тамариска и
  перевел взгляд на холмы, поросшие тростником, и на каменистую
  дорогу, которая, извиваясь, вела в места, повергающие всех
  смертных в благоговейный страх. Поехав на север, можно было
  попасть в Мосул, на восток -- в Эрбил. На юге лежали Багдад,
  Керкук и великий Небухаднезар.
   Старик сидел за столом в придорожной чайхане и, медленно
  потягивая чай, смотрел на свои истоптанные ботинки и брюки
  цвета хаки. Мысли одна за другой приходили ему в голову, но он
  не мог соединить их в единое целое.
   Рядом кто-то засопел. Хозяин чайханы, морщинистый,
  сухощавый старик, подошел к нему, шаркая пыльными ботинками со
  смятыми задниками.
   -- Kaman chay, chawaga? / Еще чаю, парень? (арабск.)/
   Человек в хаки отрицательно покачал головой, продолжая
  смотреть вниз, на грязные ботинки, пропыленные суетой жизни.
  Частички Вселенной, медленно