рилипло к губе старого араба. "Домой",-- повторил он. В
  звучании этого слова ему слышался какой-то безысходный конец.
   -- В Америку,-- добавил хранитель музея и сам удивился,
  зачем он это сказал.
   Человек в хаки посмотрел на араба. Им всегда было легко
  вдвоем.
   -- Прощай,-- прошептал он. Потом быстро повернулся и
  шагнул в сумерки навстречу длинной дороге к дому.
   -- Увидимся через год! -- крикнул ему вслед араб. Но
  человек в хаки не оглянулся. Араб наблюдал, как старик уходил
  все дальше и дальше. Скоро он вышел на окраину города, перешел
  через Тигр. По дороге к развалинам он замедлил шаг, потому что
  с каждым шагом зародившееся дурное предчувствие угнетало его
  все сильней и сильней. Ему нужно было быть готовым, и он знал
  это.
   Маленький деревянный мостик через мутный ручей Хоср
  заскрипел под его тяжестью. Через минуту старик стоял на том
  холме, где когда-то сверкала под солнцем Ниневия, открывая все
  свои пятнадцать ворот ассирийским племенам. Теперь город
  простирался внизу, покрытый кровавой пылью судьбы. Он стоял и
  ощущал тревогу, чувствовал, что кто-то разрушает его мечты.
   Сторож-курд вышел из-за угла, снял с плеча винтовку и
  побежал к нему. Затем, узнав его, резко остановился, улыбнулся
  и пошел