, и это было, как праздник. Спустя много лет я узнал,
  что во времена Диккенса его романы доставляли семьям такое же
  удовольствие, только их домашние страдания по поводу судьбы Пипа и
  Оливера или Дэвида Копперфильда продолжались годами вместо пары месяцев
  (даже самые длинные "сериалы" в газете "Пост", как правило, укладывались
  в восемь частей).
   Единственное, что меня привлекло в этой идее, думаю, полностью
  понятно лишь авторам детективов и триллеров: в книге, выходящей по
  частям, писатель имеет над читателем особую власть, которая не всегда им
  нравится: проще говоря. Постоянный Читатель, ты не можешь забежать
  вперед и посмотреть, как все повернется.
   Я еще помню, как однажды, когда мне было лет двенадцать, зашел в
  гостиную и увидел, как моя мать, сидя в своем любимом кресле-качалке,
  заглядывает в конец детектива Агаты Кристи, а ее палец заложен где-то
  возле пятидесятой страницы. Я был возмущен и высказал ей все (мне было,
  вы помните, двенадцать, а это возраст, когда мальчикам впервые начинает
  смутно казаться, будто они знают все на свете), заявив, что заглядывать
  в конец детектива это все равно, что съесть белую начинку пирожных Орео,
  а потом пирожные выбросить. Она засмеялась своим удивительным легким
  смехом и ответила, что скорее всего я прав, но иногда она не может
  побороть искушение. Искушение - это понятие было мне знакомо - даже в
  двенадцать у меня их было полно. И вот тут наконец придумано