ольвер с предохранителя, отпустил своего собеседника и,
  повернувшись к нему так, чтобы не выпускать его из виду, положил револьвер
  на колени. Он мельком посмотрел на меня и, еще раз быстро окинув взглядом
  улицу, сказал:
   - Я пришел, чтобы заплатить старый долг, только и всего. Что я и
  сделал. Больше я не скажу ни слова, так что можешь вылезать из машины.
   - Заводи мотор, - приказал я.
   Он недоверчиво посмотрел на меня.
   - И куда тебя отвезти?
   - Домой. Отсюда до Бингхэмптона около ста тридцати миль по шоссе номер
  семнадцать. Поехали.
   - Никуда я не поеду!
   - Самооборона, - я пожал плечами. - Мне удалось вырвать у тебя
  револьвер. Ты был одним из тех, кто застрелил моего отца.
   Он потрясенно уставился на меня, но, когда увидел мой стеклянный глаз,
  его передернуло, и он нехотя завел мотор.
   Поездка была долгой. Мы почти не разговаривали. Шоссе казалось слишком
  хорошо знакомым. И прежняя ситуация повторялась вновь - я сидел на том же
  месте, что и тогда с отцом. Я то и дело оглядывался, и каждый раз, когда нас
  обгоняла машина, мне становилось не по себе. Но все обошлось без
  происшествий.
   Мы доехали за три с лишним часа, но когда пересекли мост и оказались в
  центре, пришлось сбавить скорость - начался час пик, и улицы были забиты
  машинами. До Вестал - нашего района - мы добрались только около пяти.
   За последние три года город сильно