олосой красавицей, а то и с двумя
  сразу. Вот он, человек, который убил мою Элизабет, в модном костюме от
  Биджана, с золотым "Ролексом", сверкающим в огнях ночного клуба. Когда
  я уставал и терял силу духа, я шел к Долану, как человек, снедаемый
  неутолимой жаждой, идет к оазису в пустыне. Я пил его отрезвленную
  воду и испытывал облегчение.
   С февраля я приступил к ежедневным пробежкам, и остальные учителя
  смеялись над моей лысой головой, которая шелушилась и розовела,
  шелушилась и розовела снова и снова, несмотря на крем от загара,
  которым я смазывал лысину. Я смеялся вместе с ними, хотя пару раз едва
  не падал в обморок и по завершении пробежек долго растирал ноги,
  сведенные судорогой.
   Когда пришло лето, я обратился за работой в Дорожное управление
  штата Невада. Муниципальный отдел поставил печать, предварительно
  одобрив мое заявление, и послал меня к дорожному мастеру по имени
  Гарви Блокер. Блокер был высоким мужчиной, сожженным почти до черноты
  жарким солнцем Невады. На нем были джинсы, запыленные сапоги и голубая
  майка с обрезанными рукавами. По груди шла надпись: "Плохое
  настроение". Под кожей на руках перекатывались огромные шары мышц. Он
  посмотрел на мое заявление, затем взглянул на меня и рассмеялся.
  Свернутое в трубку заявление казалось крошечным в его огромном
  кулачище.
   - Ты шутишь, приятель. Шутишь, не иначе. Мы работаем под