две
  хилые стопки и положил на приборный щиток.
   Сальдо оказалось плачевным: еще три бумажки -- десятка и две пятерки --
  были поддельными.
   -- Эти придется изъять, -- сообщил мне сыщик, возвращая остальные
  деньги. -- Я выдам вам квитанцию, но едва ли вы сумеете получить по ней
  возмещение. Разве что нам удастся поймать и осудить этих фальшивомонетчиков.
  Тогда, возможно, вы что-то и вернете, вчинив им иск. Ну, а если нет, значит,
  вы погорели, как это ни прискорбно.
   -- Да ладно, ничего, -- ответил я и тускло улыбнулся. Во-первых, потому
  что уже привык быть погорельцем. А во вторых -- на радостях: ведь сыщик
  больше не считал меня членом шайки, пустившей эти бумажки в обращение.
   В "бардачке" его машины отыскалась и книжечка с квитанциями. Он достал
  ее оттуда, заполнил бланк, внеся в него, помимо прочих сведений, и серийные
  номера купюр, а затем вручил мне со словами:
   -- Отныне и впредь будьте внимательнее, проверяйте сдачу, не отходя от
  кассы. Это избавит вас от столь дорогостоящих оплошностей.
   -- Непременно буду, -- пообещал я, выбираясь из машины, и взглянул на
  часы. Если я хотел попасть в контору Добрьяка к десяти, надо было
  поторапливаться. Я спорым шагом двинулся на север.
   Только на углу Тридцать второй улицы я понял, что меня опять обули. Я
  застыл посреди тротуара, будто истукан, достал из кармана квитанцию,
  прочитал ее и почувствовал, как кровь отливает