меня до сих пор царила Герти Дивайн, и я раздумывал, что мне
  делать, когда она вернется. Если вернется. В общем, я просто стоял,
  таращился на Уилкинса с его чемоданом и размышлял о мисс Дивайн.
   Уилкинс, по обыкновению, был весь в синем: старая синяя рубаха от
  интенданта ВВС, застарелые синие чернильные пятна на правой руке.
  Поотдувавшись еще немного и еще малость покачав головой, сосед мой, наконец,
  проговорил:
   -- Приятно снова видеть вас, мой мальчик. Уделите мне минутку?
   -- Разумеется, сэр, -- ответил я, хотя это вовсе не разумелось. --
  Входите же. Позвольте-ка мне взять ваш...
   Но я не сумел добраться до чемодана: Уилкинс сам вцепился в старинную
  ручку и подхватил его, чтобы уберечь от моих поползновений.
   -- Ничего, ничего, -- поспешно сказал он, будто герой фильма об
  интенданте-расхитителе, которому полицейский предлагает помощь в переноске
  чемодана с награбленным добром. -- Я сам справлюсь.
   Чтобы справиться, ему пришлось отклониться в противоположную от
  чемодана сторону, причем довольно далеко. Он сделался похожим на цифру 7 и
  двинулся вперед, выставляя одну ногу, а затем подтягивая другую. После
  каждого шага туловище его скручивалось в штопор. Таким манером Уилкинс не
  без труда проник в мое жилище -- кривой, хромой, кособокий и смешной, как
  персонаж Бекетта.
   Посреди гостиной он, наконец, вновь опустил свой чемодан на