ку, на которой была изображена
  ничем не прикрытая девушка с окровавленным ножом в спине,
  командир не относился к почитателям серьезной прозы.
   - Великолепно, - одобрительно отозвался Карпентер,
  перевернув страницу, и глубоко затянулся дымом из старинной
  вересковой трубки, распространявшей благоухающий аромат
  дорогого табака. - Черт подери, умеет же этот парень писать.
  Жалко, тебе это рановато читать, Тримейн, - обратился он к
  розовощекому юноше в кресле второго пилота, - подрасти
  маленько. - Он разогнал густой дым, клубящийся вокруг, и
  осуждающе посмотрел на парня. - Пилот Тримейн, опять у вас на
  лице уныние?
   - Да, сэр. То есть, никак нет, сэр.
   - Типичный нынешний недуг, - с сожалением констатировал
  Карпентер. - Молодежь разучилась наслаждаться жизнью. Не
  умеет ценить такие маленькие радости, как вкус тонкого табака,
  а также не верит старшим командирам.
   Тяжело вздохнув, он аккуратно отметил дочитанную
  страницу, закрыл книжку и выпрямился в кресле:
   - Человек имеет право на покой в собственной кабине.
   Он открыл стекло бокового окна. В кабину ворвались
  ледяное дыхание ветра и усилившийся грохот моторов. Карпентер
  сморщился и высунул голову наружу, прикрыв глаза ладонью правой
  руки. Через пять секунд он безнадежно покачал головой,
  зажмурился и несколько