зади и поцеловала его в шею.
   - Пойдем, малыш, - прошептала она. - Я так тебя хочу, нет сил
  терпеть. - И прижалась к нему. - Чего мы ждем, кукурузина? Если ты не
  трахнешь меня немедленно, я рехнусь своим малым умишком.
   Какое-то время доктор разглядывал ее задумчивыми темно-серыми
  глазами.
   - Тебе мало неприятностей? - спросил он мягко. - Ты чувствуешь себя
  цветной, и тут ничего не поделаешь, но кто тебе сказал, что обязательно
  быть пропащей, курящей марихуану шестнадцатилетней потаскухой?
   Сбитая с толку, Кэрол уставилась на него, не понимая, чем не угодила.
  Может, для возбуждения ему нужно сначала помордовать ее? А может, он как
  преподобный поп Дэвидсон? Сначала помолится над черными прелестями,
  наставляя на путь истинный, а потом трахнет? Попытаемся еще раз. Она
  сунула руку ему между ног и стала гладить, шепча:
   - Ну давай, малыш. Поддай мне жару.
   Доктор легонько отстранил ее и усадил в кресло. Никогда еще Кэрол не
  была в таком обалделом состоянии. Не похож ведь на "голубого". Да разве по
  нынешним временам разберешь?
   - Какая у тебя проблема, малыш? Скажи только, как, и я все сделаю.
   - Ладно, - сказал он. - Давай потравим.
   - Поговорим, что ли?
   - Вот именно.
   И они говорили. Всю ночь. Это была самая необыкновенная ночь в жизни
  Кэрол. Доктор Стивенс спрашивал, что она думает о