виться
  прямо сейчас. Мистер Ринфилд ждет нас?
   Пилгрим молча кивнул.
   Уголок рта Фосетта дрогнул, что могло означать улыбку.
   - Поехали сейчас, Джон. Все любители цирка в душе счастливые дети, а
  у вас не очень радостный вид.
   - Не могу. В этом цирке работают люди 25 национальностей, и не менее
  восьми из них из Восточной или Центральной Европы. Как я могу быть уверен,
  что кто-то из них не любит меня настолько, что носит мое фото во
  внутреннем кармане? А может быть, половина из них таскает мои фотографии?
   - Вот цена славы. Вы должны загримироваться, - Фосетт самодовольно
  посмотрел на свою форму полковника, - скажем, подполковником, а?
  
  
   По Вашингтону они ехали на служебном, но без опознавательных знаков
  лимузине: Пилгрим и Фосетт на заднем сидении, шофер и еще один мужчина -
  спереди. Четвертым был сумрачный лысый тип в плаще и с незапоминающейся
  физиономией.
   Пилгрим обратился именно к нему:
   - Не забудьте, Мастерс, что вы должны вызваться первым из публики.
   - Я буду первым, сэр.
   - Придумали свое слово?
   - Да, сэр. "Канада".
   Спустились сумерки, и в пелене мелкого дождя замаячил опоясанный
  сотнями разноцветных огоньков высокий купол цирка.
   Фосетт приказал шоферу припарковаться. Мастерс, держа в руке
  сложенный журнал, без слов выбрался из нее и растворился в толпе. Машина
  поехала дальше и снова припарковалась уже возле самого входа