осмическом корабле по имени Земля". После тридцати лет
  преподавания в университете вы готовы раскрывать рот так же, как собаки
  Павлова готовы выделять слюну по первому звонку дрессировщика. Бьюсь об
  заклад, что вам это даже нравится.
   Регина (они настаивали, чтобы я называл их по имени) была все еще
  привлекательной сорокапятилетней женщиной с довольно холодными
  полуаристократическими манерами - я хочу сказать, что она умудрялась
  выглядеть аристократично даже тогда, когда носила протертые джинсы, а это
  было всегда. Она преподавала английскую литературу и специализировалась на
  ранних английских поэтах. Ее диссертация была посвящена Роберту Геррику.
   Майкл читал лекции по истории. Он казался таким же печальным и
  меланхоличным, как музыка, которую он ставил на своем магнитофоне, хотя
  печаль и меланхолия не были свойственны его натуре. Иногда он заставлял меня
  задуматься над тем, что сказал Ринго Старр, когда "Битлз" впервые очутились
  в Америке и на какой-то пресс-конференции у него спросили, действительно ли
  он так печален, как выглядит. "Нет, - ответил Ринго. - это просто мое лицо".
  Майкл был как раз таким. Кроме того, его тонкое лицо и толстые роговые очки
  делали его похожим на карикатурного профессора, изображаемого под
  какой-нибудь недружелюбной заметкой в газете.
   - Привет, Эрни, - сказала Регина, когда мы вошли. - Привет, Дэннис.
   После этого она