та всегда было для него тяжелым занятием и не тем
  делом, которым он мог бы вполне полноценно заниматься на людях, особеино,
  если одним из наблюдателей выступал фотограф "Пипл". Это происходило
  вполне легко для Джорджа Старка, но не для Тада Бомонта. Лиз никогда не
  пыталась подойти к нему в те моменты, когда Тад старался - и иногда
  действительно с явным успехом - добиться чего-то за письменным столом.
   - Да, но...
   - Во-вторых...
   Он взглянул на фото Лиз с гномами и самого себя, взирающего на нее
  сиизу вверх. Оба они старательно улыбались. Это выглядело особо
  привлекательно на лицах тех людей, которые, несмотря на их симпатичную
  внешность, весьма скупо тратят время даже на столь обычное дело как
  зубоскальство. Он вспомнил прошлые времена, когда служил железнодорожным
  проводником на Аппалачской линии в штатах Мэн, Нью-Гемпшир и Вермонт. В те
  дни у него был прелестный енот по имени Джон Уэсли Хардинг. Не то, чтобы
  он пытался как-то приручить Джона, но енот сам по себе привязался к Таду.
  Правда, старииа Джон любил слегка кусаться, особеиио когда ему давали
  отхлебнуть из бутылки, и это поведение енота вызывало у хозяина улыбку,
  похожую на нынешнюю.
   - Во-вторых, что?
   - Во-вторы.х, есть что-то забавное в одновременном оскале кандидата
  на Национальную книжную премию и его жены, глазеющих друг на друга, как
  два подвыпивших енота.
   - Тад, ты разбудишь двойняшек!
   Он попытался,