делам о насильственной смерти графства Кастл.
   - Да, - ответил Норрис.
   - Как насчет жены Хомера? Кто-нибудь уже сказал ей?
   Пэнборн старался не смотреть на изуродованное лицо Хомера. На нем
  почти ничего не было видно, кроме расплющенного носа. Если бы не протез
  левой руки и золотые зубы, которые ранее блестели во рту Гамаша, а ныне
  были вдавлены в его шею, Пэнборн сомневался, сумела ли бы даже родная мать
  узнать сына.
   Норрис Риджуик, который обладал некоторым сходством с депутатом Бэрни
  Файфом из "Энди Гриффин Шоу", потоптался на месте и уставился на свои
  ботинки, которые почему-то стали чрезвычайно интересными для него. -
  Это... Джон на патрулировании во Вью, а Энди Клаттербук в Обурне, в
  окружном суде...
   Пэнборн вздохнул и выпрямился. Гамашу было - должно было быть -
  шестьдесят семь лет. Он жил с женой в небольшом уютном домике около
  старого железнодорожного депо менее чем в двух милях отсюда. Их дети
  выросли и разъехались. Сама миссис Гамаш позвонила в офис шерифа сегодня
  рано утром и сообщила, почти плача, что в семь часов проснулась и
  обнаружила, что в доме нет Хомера, который иногда ложился спать в одной из
  детских комнат из-за ее храпа. Он не приходил домой с вечера. Он ушел из
  дома на игру в шары в семь вечера, как обычно, и должен был вернуться к
  полуночи, не позднее половины первого в самом крайнем случае, но все
  постели пусты, а в гараже нет его автомобиля.