садовому кольцу, громыхая цепями,
  двигались военные грузовики. В них сидели люди в белых маскировочных
  халатах, к каждому грузовику была прицеплена пушка на резиновом ходу. Это
  были заградительные отряды автоматчиков, которые должны были блокировать
  отступление наших частей на горячих участках фронта. Колонна была
  бесконечной. Редкие горящие окна, заклеенные крест накрест бумагой, бросали
  на мостовую и тротуар призрачные какие-то тени. Падал легкий и пушистый
  снег. Стрелка часов на прямоугольной башне перевалила за двенадцатичасовую
  отметку. У памятника сезоннику рядом с зенитной установкой зажегся огромный
  прожектор, он осветил небо, два овальных неподвижных аэростата и
  беспорядочные, куда-то бегущие облака. Затем он погас.
  
  В старом пятиэтажном доме на Земляном валу горело несколько окон. Окна эти
  выходили во двор. Двор представлял из себя глухой квадрат, кирпичные стены
  с провалами черных ходов окружали заброшенный круглый фонтан, в центре
  которого стояла статуя Дон-Кихота без шпаги и без головы. Единственный
  въезд во двор был через арку, на которую были навешаны запертые чугунные
  ворота. Таким образом, что бы попасть в этот маленький московский дворик,
  вероятно когда-то используемый для ожидания экипажей, надо было проникнуть
  через парадный вход на черный. Светящиеся окна были уютны, на них не было
  бумажных полос. Зеленый шелковый расписанный попугаями абажур сохранял
  бесконечную легкость того недавнего времени, при котором металлический
  Дон-Кихот ещђ имел и шпагу