лобуса. Человек
  снял кожаное пальто на цигейке и бросил его на кресло, затем расстегнул
  пиджак и вытащил из внутреннего кармана длинный прямоугольный сверток. Это
  был продолговатый мешочек из темного шелка. Распутав веревочку, он вытащил
  небольшой кусок кожи и разложил его на столе.
  
  - Старая, - сказал Борис Соломонович, ощупывая предмет.
  
  - Какая нашлась, какая нашлась, - скороговоркой проговорил человек.
  
  - А вот и самое главное, - он поднял к небу длинный и неправдоподобно
  тонкий указательный палец, затем извлек из кармана бутылочку и поставил еђ
  на стол.
  
  - Я сам умертвил его, он был очень слабым и все равно бы умер, - как бы
  оправдываясь, проговорил мужчина, открывая бутылочку и рассматривая
  содержимое на свет.
  
  - Хорошая кровь, свежая, - тихо сказал Борис Соломонович как будто бы
  самому себе.
  
  - Надеюсь, он не крещеный.
  
  - Да, какое сейчас крещение!
  
  - Ну, тогда начнем, - сказал Борис Соломонович и попросил принести новое
  перо. Женщина вышла из комнаты и вернулась с тонкой деревянной ручкой для
  письма и новым блестящим перышком. Борис Соломонович разгладил
  прямоугольник кожи и придвинул к себе бутылочку с детской кровью. Он открыл
  рот и приготовился нашептывать заклинания, но вдруг смешался, встал из за
  стола и пошел в прихожую. Там среди вороха одежды он откопал портфель,
  открыв его, он извлек на свет огромную толстую книгу. Это была очень старая
  книга в кожаном переплете с бронзовыми углами и бронзовой же застежкой в
  виде оскаленной головы какого-то