было неблагодарное занятие, причем совершенно безуспешное,
  однако в глубине своей он осознавал, что дело только в нем. На разгадку
  тайны о его сокровенном желании, которое никак не может осуществиться, его
  натолкнула разбитая витрина фешенебельного галантерейного магазина. Перед
  витриной лежали поломанные манекены, и женский пиджак был вывернут
  наизнанку, солнце играло на белой подкладке и на осколках витрины. Он
  смотрел на ослепительную подкладку с отпечатком огромного сапога и
  размышлял: "Я не владею секретами, потому как не знаю истории их авторов.
  Надо прожить их жизнь, попытаться понять, что двигало этими людьми,
  устремившимися навстречу запретному, к скорой своей гибели". Волшебные
  имена магов звучали, как недоступная пониманию музыка, тайну создания
  которой он в скором времени сможет понять. Подкладка пиджака с отпечатком
  сапога привела его к постижению формул, тех формул, которых он не мог
  почувствовать и к которым не мог прикоснуться. Как автор романа переживает
  жизнь персонажей, так и Александр, отправляясь в путешествие по биографиям
  колдунов, переживал их юность, восхождение и смерть. Он сам становился их
  частью, и его жизнь как бы перетекала в них. Такое взаимопроникновение не
  давалось легко. Он стал замечать, что с каждым постигнутым монстром
  частичка его души переходила в небытие.
  
  Горячий холод кабалистических знаков опустошил и включил обратный ход
  времени, который уходил в безотчетную пустоту. В воображении этот ход
  открывал для Александра гигантский