и голову. За столом, накрытом на троих, сидели
  двое. Говорил мужчина. Женщина молчала. На вид еђ было чуть больше
  тридцати, каштановые волосы собраны на затылке в пучок, в пучке заколка,
  изображающая бегущего слона. Лицо неправильное и непривлекательное, но с
  особенно притягивающими зелеными глазами. Длинные пальцы с сильно
  расширенными фалангами сжимают мундштук.
  
  Возраст мужчины близок к почтенному. Он почти лыс, редкая бахрома волос
  облегает заднюю часть черепа. Неопределенного цвета глаза так близко
  посажены к переносице, что кажется, будто на Вас смотрит не человек, а дуло
  охотничьей двустволки. Голос у него тихий, но очень отчетливый.
  
  - Страдания посылаются не в наказание, а только для исправления сознания.
  Если же урок проходит в пустую, то испытание может закончиться смертью.
  
  - Да что Вы, Борис Соломонович! - В первый раз женщина возразила мужчине,
  до этого она целый час сидела и слушала.
  
  - Я помню Крым в двадцатом году. Мне тогда и было-то всего ничего, но
  сколько еще после эвакуации Врангеля гремели расстрелы... Потопленные баржи
  с оставшимися офицерами... И слухи, слухи, похожие на яд. - говоря это,
  женщина свела свой голос до змеиного шепота.
  
  - Анна Сергеевна, вы затрагиваете социальный аспект проблемы, я же имел в
  виду то, что существует всегда. Больные глаза наркомана только повод для
  беседы о качестве наркотика, если только сам наркоман не наш родственник
  или хороший знакомый, но ведь и испытание смертью не является последним
  этапом, это всего