а картинках в
  Эрмитаже, вдруг стало реальностью: тяжелые серебряные блюда, хрустальные
  графины с вином. Проплывающие по воздуху канделябры кем-то аккуратно
  опускались на стол. Вы знаете, Милер, мы пробовали эту пищу, она была
  восхитительна ... но в ней не было жизни. Мы вставали из-за стола, и нам
  хотелось есть. Все эти годы я видел только туман, сплошной туман, из этого
  тумана выплывали предметы и люди, уже не существующие, но видимо когда-то
  существовавшие, все это было похоже на грандиозную театральную постановку.
  Сейчас мы работаем над программированием определенных людей. Мы ставим
  перед ними, скажем так, небольшие задачи, и они их выполняют. Отсутствует
  явный компромат, звонки, телеграммы, письма, интерес прикладной, зато
  вполне конкретный, однако все остальное советы неизвестно кого, возникающее
  неизвестно что, замечательная, волшебная жизнь, полностью опровергнутая
  классиками марксизма, реальной пользы для нас не имеет, и как извлечь эту
  пользу, я не знаю. Не знаю, понимаете, Артур Карлович.
  
  - И не извлекайте еђ, это не приоритет государства. Вы можете только
  контролировать процесс, но вы не вправе вмешаться в него. Вот, например,
  верчение стола, вращение блюда, ведь это такой фокус, который доступен
  всем, нет в нем ничего особенного, на его примере очень легко понять, что
  это просто игра с людьми духов низших субстанций. Только в одном случае из
  ста на сеансе присутствует тот, с кем хотят говорить, в других случаях это
  просто элементалии, то есть субстанция,